Байкальский заповедник | Марал | Лось | Косули | Кабарга |
Горностай | Соболь | Бурый медведь | Жаворонки | О сайте
Горностай Несомненно, в этом звере природа довела хищника до полного совершенства.
Посмотрите на этого стремительного, гибкого, внимательного зверька! Положите на
ладонь его шкурку. Она почти чистого — царственно белого цвета, лишь самый
кончик хвоста угольно черный — тонкое, изящное утверждение силы эстетического
воздействия контраста. Шерстка у горностая короткая, но очень густая,
крепкая. Мездра прочная. Словом, мех его и прочный, и красивый. Не стоит и
говорить, какое это богатство тайги нашей. Горностай
в заповеднике встречается часто, его симпатичные, так и хочется сказать —
мягкие, следки можно увидеть и на берегах Байкала, и повсюду в тайге вплоть до
подгольцовья. Ну,
а что же соболь? Ведь горностай только и делает в лесу, что мышей добывает.
Как соболь относится к своему новому конкуренту? Дело
в том, что горностай очень умело избегает встреч с соболем, он придерживается в
основном таких мест, куда соболь почти не заглядывает, причем прямо под носом
у своего грозного недруга. Это поймы речек, заросшие мелкими кустарниками,
приустьевые участки ключей и ключиков, береговые террасы Байкала, редко
посещаемые соболем участки высоко в горах. Ну, и, кроме того, горностай
сравнительно редко появляется на поверхности снега, редко и мало. Пробежит
полсотни метров и опять под снег, в мышиное царство. Он вполне может укрыться
в мышиной норе. Нравится ему бегать лишь вдоль подмытых реками берегов. Его там
почти не видно, а соболь появляется очень редко — кругозор его намного больше
горностаевого, шире контролируемое пространство во время охоты. В общем, в
заповеднике никогда не видели остатков растерзанного соболем горностая. В
долине реки Кермы я даже видел однажды следы горностая, которые пересек след
соболя. Видимо, соболь и не принимает горностая «всерьез» как конкурента, а
тому этого только и нужно. Некоторые
представления о плотности заселения горностаем угодий в заповеднике могут дать
следующие данные. На 10 километрах маршрута по разным местообитаниям можно
отметить от 0,25 до 5 следов. Сравнительно много было горностаев в 1957 году,
следы их не только прятались в кустарниках и под нависшими берегами рек, но
зверьки смело пересекали по заснеженному льду открытые пространства рек и озер.
Они появлялись в зимовьях, начисто освобождая их от мышей и полевок. Весь
декабрь 1957 года жил я в зимовье, которое стоит около устья речки Кермы, в
северной части заповедника. Забросив
с лета туда продукты, я принял все меры, чтобы уберечь их от вездесущих
грызунов, но все же теперь, в конце ноября, подходя к зимовью, стал искать
глазами на снегу следы полевок, которые всегда тянутся к зимовьям с запасами
продуктов. Но вместо мышиных троп я увидел следы горностая. Теперь все в
порядке, подумал я, все в порядке и сохранности! В
зимовье поселился горностай, мы виделись с ним несколько раз, и зверек почти
уже не боялся меня. Но грызунов не только в зимовье, вокруг на сотни метров
почти не осталось, а мою кашу, суп, консервы есть хищничек не мог и покинул
зимовье. Поздняя
осень иногда выкидывает с горностаями злую шутку. Снега еще нет, а они уже
побелели. Такого беленького зверька в лесу видно очень далеко. Чувствуя это,
горностаи ведут себя особенно скрытно. Но не пропадать же с голоду! И вот
горностаи отчаиваются выходить на охоту и днем. Одного такого мы однажды
видели. Бегал он вдоль глубоко подмытого берега реки Большой. Увидеть его можно
было лишь с одной стороны — с противоположного берега, но он знал, что отсюда
мало опасности — река еще не встала. И мы наблюдали, как горностай промышлял.
Он стремительно мелькал там взад-вперед, исчезая из поля зрения и появляясь
вновь. Время от времени в охотничьем пылу он выскакивал из-под нависшего
берега на галечниковую отмель, но как бы спохватившись, что теперь заметен
издалека, быстро нырял в укрытие. В
такую осень зайцам, например, еще хуже. Они-то звери все же крупные и потому
еще более заметны. Для
исследователей поведения животных — этологов— такие случаи очень интересны
потому, что звери раскрывают всю глубину своей этологической пластичности, всю
широту своей приспособленности к среде, в которой живут. У животных изменяется
суточный ритм активности, изменяется поведение и многое другое. Жизнь
горностая в заповеднике специально не изучалась, но из других районов,
благодаря превосходным исследованиям В. И. Белык и особенно В. А. Кукарцева, о
зверьке этом известно многое. Питается горностай пищей в основном животного
происхождения, главным образом все теми же мышевидными грызунами, хотя не
брезгует и насекомыми, ягодами, грибами. Каким-то образом он умудряется
полакомиться даже рыбой. В. А. Кукарцев наблюдал уникальный случай охоты
горностая за рыбой. Было это на речке Пос-Я, притоке Оби. Горностай устроился
на краю маленькой полыньи и выхватывал с мелководья щучек массой до 163 г. Установлено,
что за сутки горностай съедает 60-65 г, т. е. до 30% массы своего тела. Период
спаривания у этих хищников происходит в конце весны — начале лета.
Внутриутробно детеныши развиваются около 10 месяцев и появляются на свет в мае
следующего года. Рождаются детеныши в сухом, теплом убежище где-нибудь в дупле,
в пустотах среди корней деревьев. Подстилка в гнезде состоит из сухих листьев,
трав, веточек, мха. В помете бывает пять-семь и более щенков. Интересно
соотношение полов в горностаевом населении — самцов повсюду больше, чем
самок. Уже к зиме молодые горностайчики достигают размеров взрослых и
приобретают все их повадки и навыки. В
районах, где на горностая охотятся, продолжительность жизни зверька, по данным
В. А. Кукарцева, составляет чуть более полутора лет, но там же отдельные мудрецы
доживают и до семи лет. На заповедной территории этого малого хищника может
схватить крупная сова, лисица, ястреб-тетеревятник, филин. Но случается это,
конечно, очень редко. Встречи
с горностаем всегда надолго запоминаются. Белый зверек на белом снегу — почти
невидимка! Только и увидишь пару черных глаз да черный кончик хвоста, и нет
его. Горностай умеет мгновенно скрываться в снегу — остается лишь маленькая
дырочка в нем, он его прошивает насквозь до земли. Но
вот однажды удалось мне в упор насмотреться на озабоченную, перепуганную
мать-горностаиху. Разыскивая дождевых червей для рыбалки, перевернул я лежащую
на краю небольшой поляны среди лиственничника полусгнившую березу. Она лежала
на лужайке у подножия сухого склона, заросшего кустарниковой березкой. Под
березой вдоль ее ствола я увидел четыре отверстия, соединенных на глубине 6 —
7 см ходом шириною 5 см. В конце широкого хода виднелась гнездовая камера, ее
верхняя часть касалась нижней кромки березы, когда она здесь лежала. Гнездо шарообразной
формы, внешних размеров приблизительно 13X15 см, внутренних 9ХЮ см,
располагалось в соответствующих размеров нише в земле и было устлано сухой
травой. Из
гнезда мгновенно выскочил горностай и, не появляясь на поверхности, исчез в
противоположном конце хода, сантиметрах в 90 от гнезда. Было видно, как он
последовательно промелькнул во всех четырех отверстиях-колодцах. Я,
разглядывая гнездо, склонился над ним, и в это мгновение горностай проскочил
обратно в гнездо. При этом он слегка высунулся в одно отверстие,
испуганно-злобно фыркнул на меня и, схватив что-то маленькое,
беловато-розовое, скрылся там, откуда только что прибежал, — в конце
подземного хода. Все
дальнейшее произошло в считанные секунды. Как челнок, горностай замелькал
взад-вперед. Схватив крошечного сантиметра в четыре длиной слепого, голого,
беловато-розового детеныша пастью за загривок, горностай быстро относил его в
конец коридора, оставлял там и бежал обратно. При возвращении к гнезду он
непременно высовывался в одно из отверстий и звонко, сердито один раз фыркал
прямо мне в лицо. Я каждый раз, хотя и готовился это выслушать, вздрагивал,
настолько быстро все происходило. Так
горностаиха промелькнула одиннадцать раз, считал я чисто машинально. В
двенадцатый раз она на глазах у меня уже не из гнезда схватила... мертвую
полевку и тоже унесла ее туда, где оставляла детенышей. Только теперь я обратил
внимание на них. Полевок оставалось еще три. Они лежали рядком в десяти
сантиметрах от гнезда, головами к нему. Это был запас продовольствия. Но за
остальными зверек не прибежал, главное было спасено от страшного врага. Еще
простынут там, на сырой земле, подумал я, и скорее положил березу на место. Она
закрыла все четыре отверстия. Снова на поляне лежала просто трухлявая валежина,
и никто, кроме меня, не знал, что под ней родились и растут в теплом сухом
домике одиннадцать горностайчиков. Было это 30 мая, родились они, по-видимому, дня два назад. |